Мастер эпизода: как Шиловский превращал маленькие роли в шедевры

Не стало Всеволода Николаевича Шиловского, замечательного русского артиста. Можно сказать, это был последний классик жанра, единственный и неповторимый, еще из того, старого МХАТа.

Когда он пришел в этот театр, все мхатовские старики были живы, играли вовсю. А к вновь прибывшему юному Шиловскому отнеслись с какой-то особенной радостью, называли его «молодым дарованием».

Он оказался действительно очень хорош, по ходу пьесы учившийся у Кторова, Грибова, Яншина, Прудкина, Ольги Андровской… И впитывал все как губка, и показывал потом на сцене.

«Старики» стали необыкновенно доверять ему, и вот Всеволод Шиловский уже режиссер, поставивший на главной сцене страны замечательные спектакли с их участием. Единственная незадача — несложившиеся отношения с новым худруком Олегом Ефремовым, которого те же «старики» и пригласили на «царство». Вот здесь, конечно, драма его жизни.

Всё, что он умел, показал в кино. Его любимый, главный режиссер Петр Тодоровский всегда приглашал Шиловского на небольшие роли. Однако эти «небольшие» вырастали в огромные, важнейшие: ты смотришь, что он творил в «Военно-полевом романе», «Любимой женщине механика Гаврилова», «Интердевочке»… Это такой мастер-класс! Ну вспомните еще раз того отца Тани Зайцевой-Яковлевой — несчастного, забитого, заброшенного, такого негодяйски-хитрющего. Маленькая роль, но как же виден человек. А в «Гаврилове» фотограф Паша, друг Люси Гурченко, — прямо считывается его жизнь. Какие краски применял, что за трепетный артист, восхищенье просто!

Мне посчастливилось встретиться с ним не один раз. И вот как-то, в тот день, когда вышло интервью, он звонит мне: «Это Шиловский».

Сказал какие-то теплые слова, а потом вдруг у него вырвалось: «Саша, это я! Я!» То есть он увидел себя здесь как в зеркале, таким, каким он и был по своим ощущениям. Я ничего для этого не сделал, просто убрал все лишнее. Но эти его слова запомнил навсегда. Спасибо, Всеволод Николаевич.